Ори, не ори!Электрический Игорь
Пишет Гость:
25.05.2014 в 22:47
Имаеши/Касамацу
Пишет Гость:
имкасовый флафф. вот не спрашивайте меня ни о чем, пожалуйста Имаеши входит без стука, вешает сумку на крючок и осторожно прикрывает дверь - с минимально возможным шумом. Оглядывается - Касамацу спит, подворотив под себя целое одеяло. Футболка задралась до самых лопаток, трусы облепили ягодицы, а правая рука, словно нарочно, замерла на голом бедре.
Сплошная эротика.
Имаеши тихо фыркает и идет в душ. Подрочить нормально не получается: Касамацу сейчас слишком милый и больше похож на большого плюшевого медведя, чем на себя самого. Имаеши устало прикрывает глаза и чувствует себя конченным извращенцем.
После душа он давит в себе желание залезть к Касамацу под одеяло - прямо так, голым и мокрым. Можно, конечно, получить подзатыльников или стандартный набор пинков, но такие мелочи уже давно не смущают. Зато наконец уйдет тяжелое сосущее чувство в груди.
Имаеши еще раз смотрит на спящего Касамацу, вздыхает - и чего только не сделаешь ради хорошего человека! - набрасывает на плечи халат и раскладывает на столе учебники по международной экономике.
Солнечный свет ложится на стол, вычерчивая мелкие сколы и трещинки, и ярко обводит светлые обложки учебников. Имаеши ковыряет ногтем длинную царапину на деревянной столешнице и лениво проглядывает схемы по поднятию ВВП в странах третьего мира. Завтра тестирование - он напишет без проблем. Касамацу - навряд ли, особенно, если собирается проспать еще хотя бы час. А если пару часов - то схлопочет еще и целительных щелбанов от Ниджимуры.
Капитан никогда не прощает халтуры, даже если половина команды вернулась с последнего матча далеко заполночь.
Выиграли? Молодцы. Валите спать, придурки.
Имаеши всегда нравился его боевой настрой.
Касамацу пришел вчера в третьем часу, махнул на прощание Изуки - отлично сыграли, еще бы так - и завалился в душ. Изуки улыбнулся в ответ и пожелал спокойной ночи.
Имаеши некрасиво промолчал. Не то чтобы он ревновал... Но вот недовольное лицо Хаямы надо было видеть. Боже, совсем как дети, и когда наиграются.
Имаеши и себя почувствовал озабоченным подростком, когда Касамацу в одних трусах вышел из душа, с трудом натянул на мокрое тело футболку и, буркнув "Все потом", завалился спать. А вообще это было странно, что Касамацу не стеснялся ходить по комнать в неглиже, не слишком громко вопил, когда Имаеши подваливал к нему с самыми извращенными предложениями, и - да неужели, о господи, быть того не может! - имел весьма обширный опыт в отношении мужчин. В отличие от самого Имаеши. А ведь в присутствии девушки краснел, стоило той только оказаться в одной с ним комнате.
Имаеши всегда над этим смеялся. И подшучивал. И немного завидовал. Ладно, и ревновал.
Ноготь отдирает тонкий слой лака, и Имаеши захлопывает учебник. Даже царапина на столе намного интереснее экономической политики Сальвадора. Потому что Имаеши сам ее оставил. Пряжкой от ремня, когда Касамацу разложил его на столе и, заломив руку, трахнул почти без подготовки. А ведь он тогда хотел всего лишь немного поддеть Касамацу, а вышло... Ну ладно, стоит признать, вышло тоже замечательно - одно только виноватое лицо Касамацу чего стоило.
Правда, спина потом три дня болела. И царапина на столе осталась приличная.
Имаеши со вздохом поворачивается к Касамацу. У того на щеке пляшет солнечный луч, и на секунду кажется, что свет с дерева перетек прямо на его кожу - такой же золотисто-молочный и мелких царапинках морщинок. Имаеши не выдерживает, подходит к кровати и разглаживает самую глубокую - ту, что между бровей.
Касамацу смешно морщится и жмурится сквозь сон. Имаеши ведет подушечками пальцев по его лицу, собирая солнечный свет, обводит губы и спускается на шею.
Касамацу что-то ворчит, чмокая губами, и переворачивается на спину, широко раскинув ноги. У Имаеши мгновенно сбивается дыхание. Он поправляет очки и сжимает бедра. Под пальцами оказывается крепкая грудь со светлыми ореолами сосков. Почти безволосая - Имаеши как-то спросил, не специально ли для него бреется Касамацу-кун, больно схлопотал по затылку и больше подобным образом шутить не рисковал.
Имаеши легко царапает ключицы, и приминает мягкие горошины сосков. Касамацу хрипло выдыхает, выгибается и все-таки просыпается. Глядит мутными после долгого сна глазами.
- Доброе утро, спящая красавица, - улыбаясь, говорит Имаеши. - Ты проспал все пары. Томияка-сенсей так беспокоилась.
Ладонь на груди неловко соскальзывает. Касамацу вздрагивает и переводит взгляд на нее.
- Чертов извращенец, - бурчит он хрилым голосом, и у Имаеши встает окончательно. Так, что даже сидеть становится неудобно.
- Я тебя всегда предупреждал, - смеется он и охает, когда Касамацу роняет его на себя и тычется сухими губами.
Накрывает знакомыми запахами, губы начинают гореть, а на языке оседает несмываемый вкус соли - Касамацу всегда такой, горячий и соленый. Имаеши как-то хотел взять у него в рот, но получилось неважно. Запомнился только вкус - тепкий и горьковато-соленый.
Касамацу выгибается, когда Имаеши снова сжимает его соски, и принимается вылизывать шею горячими жадными касаниями. Имаеши откидывает голову и жмурится в потолок, исписанный солнечными кружевами. В комнате слишком много солнца: на потолке, на столе, под ладонями.
Касамацу дергается, подбрасывая его на себе.
- Будешь тупить - выброшу.
- Какой ты злой, Касамацу-кууун, - Имаеши захлебывается словами, когда Касамацу прижимает зубами мочку уха и втягивает в рот.
Иногда кажется, что это и не Касамацу вовсе. Имаеши, может, и поверил бы в это, но на кого-либо другого у него не встает, поэтому приходится мириться.
Жар ползет по телу, густой и мягкий, как солнечный свет, и растекается в паху, когда Касамацу выдыхает и разводит ноги. Имаеши несколько секунд соображает, пока Касамацу не бурчит рассеянно:
- Кончать тормозить, - и краснеет аж до самого подбородка.
Имаеши быстро сползает, выворачивается из халата и трусов и когда оборачивается, Касамацу уже вытягивается на спине и сгибает ноги в коленях. Жар взрывается в животе, груди, голове - Имаеши кажется, что внутри него зарождается новая Вселенная со звездами, планетами и хмурым недовольным солнцем.
- Блин, ты член что ли давно не видел, - смущенно бормочет Касамацу и отворачивается, пряча горящие щеки в подушке. Имаеши не позволяет - подхватывает за подбородок и поворачивает к себе, заставляч смотреть в глаза.
- Не поверишь - полчаса назад всего.
Касамацу вспыхивает еще сильнее. Имаеши гладит его ладонью по бедрам, обхватывает оба члена и проводит пальцем по головкам, размазывая выступившие капли. Касамацу сдавленно фыркает и толкается бедрами - член проскальзывает в руке, притирается бархатной кожей, и Имаеши вздыхает и жмурится, чтобы не ослепнуть от яркого удовольствия.
Рука движется угловато, неровно, все время срывается с ритма, но Касамацу не жалуется. Он недовольный, но мягкий и послушный и вообще еще не проснулся до конца. А когда он стонет, внутри Имаеши взрывается сверхновая, подкатывает к горлу постыдным жалобным стоном и плещет в ладонь теплыми вязкими брызгами.
Касамацу кладет руку поверх его ладони и судорожно дрочит, сжимая скользкие пальцы. И кончает с беззвучным криком, когда Имаеши тихо, на выдохе зовет его по имени.
Имаеши все-таки падает на него - Касамацу напрягается, но тут же расслабляется, только вздыхает обреченно.
- Мне надо в душ.
- Мм? Мне тоже.
Какой познавательный разговор.
- Все, я пошел, слезь с меня.
Имаеши нехотя скатывается в сторону. Касамацу поднимается и идет в душ - бесплатная возможность полюбоваться на широкий раскат плеч и подтянутые ягодицы.
- Касамацу-кун, если ты будешь ходить в таком виде, то из душа мы выберемся нескоро.
И на яркий румянец, растекающийся по скулам.
- Придурок!
И на солнечный свет, прозрачной пылью осевший в темных волосах. Так много света.
Завтра тестирование, и сегодня его очередь выезжать на игру. Но в данный момент Имаеши совершенно по-дурацкому счастлив.
URL комментария
URL комментарияПишет Гость:
25.05.2014 в 22:23
имкасовый флафф. вот не спрашивайте меня ни о чем, пожалуйста Имаеши входит без стука, вешает сумку на крючок и осторожно прикрывает дверь - с минимально возможным шумом. Оглядывается - Касамацу спит, подворотив под себя целое одеяло. Футболка задралась до самых лопаток, трусы облепили ягодицы, а правая рука, словно нарочно, замерла на голом бедре.
Сплошная эротика.
Имаеши тихо фыркает и идет в душ. Подрочить нормально не получается: Касамацу сейчас слишком милый и больше похож на большого плюшевого медведя, чем на себя самого. Имаеши устало прикрывает глаза и чувствует себя конченным извращенцем.
После душа он давит в себе желание залезть к Касамацу под одеяло - прямо так, голым и мокрым. Можно, конечно, получить подзатыльников или стандартный набор пинков, но такие мелочи уже давно не смущают. Зато наконец уйдет тяжелое сосущее чувство в груди.
Имаеши еще раз смотрит на спящего Касамацу, вздыхает - и чего только не сделаешь ради хорошего человека! - набрасывает на плечи халат и раскладывает на столе учебники по международной экономике.
Солнечный свет ложится на стол, вычерчивая мелкие сколы и трещинки, и ярко обводит светлые обложки учебников. Имаеши ковыряет ногтем длинную царапину на деревянной столешнице и лениво проглядывает схемы по поднятию ВВП в странах третьего мира. Завтра тестирование - он напишет без проблем. Касамацу - навряд ли, особенно, если собирается проспать еще хотя бы час. А если пару часов - то схлопочет еще и целительных щелбанов от Ниджимуры.
Капитан никогда не прощает халтуры, даже если половина команды вернулась с последнего матча далеко заполночь.
Выиграли? Молодцы. Валите спать, придурки.
Имаеши всегда нравился его боевой настрой.
Касамацу пришел вчера в третьем часу, махнул на прощание Изуки - отлично сыграли, еще бы так - и завалился в душ. Изуки улыбнулся в ответ и пожелал спокойной ночи.
Имаеши некрасиво промолчал. Не то чтобы он ревновал... Но вот недовольное лицо Хаямы надо было видеть. Боже, совсем как дети, и когда наиграются.
Имаеши и себя почувствовал озабоченным подростком, когда Касамацу в одних трусах вышел из душа, с трудом натянул на мокрое тело футболку и, буркнув "Все потом", завалился спать. А вообще это было странно, что Касамацу не стеснялся ходить по комнать в неглиже, не слишком громко вопил, когда Имаеши подваливал к нему с самыми извращенными предложениями, и - да неужели, о господи, быть того не может! - имел весьма обширный опыт в отношении мужчин. В отличие от самого Имаеши. А ведь в присутствии девушки краснел, стоило той только оказаться в одной с ним комнате.
Имаеши всегда над этим смеялся. И подшучивал. И немного завидовал. Ладно, и ревновал.
Ноготь отдирает тонкий слой лака, и Имаеши захлопывает учебник. Даже царапина на столе намного интереснее экономической политики Сальвадора. Потому что Имаеши сам ее оставил. Пряжкой от ремня, когда Касамацу разложил его на столе и, заломив руку, трахнул почти без подготовки. А ведь он тогда хотел всего лишь немного поддеть Касамацу, а вышло... Ну ладно, стоит признать, вышло тоже замечательно - одно только виноватое лицо Касамацу чего стоило.
Правда, спина потом три дня болела. И царапина на столе осталась приличная.
Имаеши со вздохом поворачивается к Касамацу. У того на щеке пляшет солнечный луч, и на секунду кажется, что свет с дерева перетек прямо на его кожу - такой же золотисто-молочный и мелких царапинках морщинок. Имаеши не выдерживает, подходит к кровати и разглаживает самую глубокую - ту, что между бровей.
Касамацу смешно морщится и жмурится сквозь сон. Имаеши ведет подушечками пальцев по его лицу, собирая солнечный свет, обводит губы и спускается на шею.
Касамацу что-то ворчит, чмокая губами, и переворачивается на спину, широко раскинув ноги. У Имаеши мгновенно сбивается дыхание. Он поправляет очки и сжимает бедра. Под пальцами оказывается крепкая грудь со светлыми ореолами сосков. Почти безволосая - Имаеши как-то спросил, не специально ли для него бреется Касамацу-кун, больно схлопотал по затылку и больше подобным образом шутить не рисковал.
Имаеши легко царапает ключицы, и приминает мягкие горошины сосков. Касамацу хрипло выдыхает, выгибается и все-таки просыпается. Глядит мутными после долгого сна глазами.
- Доброе утро, спящая красавица, - улыбаясь, говорит Имаеши. - Ты проспал все пары. Томияка-сенсей так беспокоилась.
Ладонь на груди неловко соскальзывает. Касамацу вздрагивает и переводит взгляд на нее.
- Чертов извращенец, - бурчит он хрилым голосом, и у Имаеши встает окончательно. Так, что даже сидеть становится неудобно.
- Я тебя всегда предупреждал, - смеется он и охает, когда Касамацу роняет его на себя и тычется сухими губами.
Накрывает знакомыми запахами, губы начинают гореть, а на языке оседает несмываемый вкус соли - Касамацу всегда такой, горячий и соленый. Имаеши как-то хотел взять у него в рот, но получилось неважно. Запомнился только вкус - тепкий и горьковато-соленый.
Касамацу выгибается, когда Имаеши снова сжимает его соски, и принимается вылизывать шею горячими жадными касаниями. Имаеши откидывает голову и жмурится в потолок, исписанный солнечными кружевами. В комнате слишком много солнца: на потолке, на столе, под ладонями.
Касамацу дергается, подбрасывая его на себе.
- Будешь тупить - выброшу.
- Какой ты злой, Касамацу-кууун, - Имаеши захлебывается словами, когда Касамацу прижимает зубами мочку уха и втягивает в рот.
Иногда кажется, что это и не Касамацу вовсе. Имаеши, может, и поверил бы в это, но на кого-либо другого у него не встает, поэтому приходится мириться.
Жар ползет по телу, густой и мягкий, как солнечный свет, и растекается в паху, когда Касамацу выдыхает и разводит ноги. Имаеши несколько секунд соображает, пока Касамацу не бурчит рассеянно:
- Кончать тормозить, - и краснеет аж до самого подбородка.
Имаеши быстро сползает, выворачивается из халата и трусов и когда оборачивается, Касамацу уже вытягивается на спине и сгибает ноги в коленях. Жар взрывается в животе, груди, голове - Имаеши кажется, что внутри него зарождается новая Вселенная со звездами, планетами и хмурым недовольным солнцем.
- Блин, ты член что ли давно не видел, - смущенно бормочет Касамацу и отворачивается, пряча горящие щеки в подушке. Имаеши не позволяет - подхватывает за подбородок и поворачивает к себе, заставляч смотреть в глаза.
- Не поверишь - полчаса назад всего.
Касамацу вспыхивает еще сильнее. Имаеши гладит его ладонью по бедрам, обхватывает оба члена и проводит пальцем по головкам, размазывая выступившие капли. Касамацу сдавленно фыркает и толкается бедрами - член проскальзывает в руке, притирается бархатной кожей, и Имаеши вздыхает и жмурится, чтобы не ослепнуть от яркого удовольствия.
Рука движется угловато, неровно, все время срывается с ритма, но Касамацу не жалуется. Он недовольный, но мягкий и послушный и вообще еще не проснулся до конца. А когда он стонет, внутри Имаеши взрывается сверхновая, подкатывает к горлу постыдным жалобным стоном и плещет в ладонь теплыми вязкими брызгами.
Касамацу кладет руку поверх его ладони и судорожно дрочит, сжимая скользкие пальцы. И кончает с беззвучным криком, когда Имаеши тихо, на выдохе зовет его по имени.
Имаеши все-таки падает на него - Касамацу напрягается, но тут же расслабляется, только вздыхает обреченно.
- Мне надо в душ.
- Мм? Мне тоже.
Какой познавательный разговор.
- Все, я пошел, слезь с меня.
Имаеши нехотя скатывается в сторону. Касамацу поднимается и идет в душ - бесплатная возможность полюбоваться на широкий раскат плеч и подтянутые ягодицы.
- Касамацу-кун, если ты будешь ходить в таком виде, то из душа мы выберемся нескоро.
И на яркий румянец, растекающийся по скулам.
- Придурок!
И на солнечный свет, прозрачной пылью осевший в темных волосах. Так много света.
Завтра тестирование, и сегодня его очередь выезжать на игру. Но в данный момент Имаеши совершенно по-дурацкому счастлив.
URL комментария