Пишет  Hobbit!Anon:

18.01.2013 в 22:22

Исполнение 1. Автор старался угодить заказчику и вообще старался.
445 слов
Совсем еще юный гном сидел за столом, уставленным шикарными яствами и на лице его читалось отчаяние.
- Я не хочу есть, мы же едем на праздник!
- Ты не поедешь голодным, юноша. Ты что же хочешь, чтобы люди судачили, что гномы не кормят наследника, что он набрасывается на еду, как бродяга! И потом, мой мальчик, ну что у них за еда, а я тебе пирожки испекла.
Молодой наследник был отважен, и в груди его билось сердце, преисполненное храбрости, но спорить с Бабулей опасался даже его дед. Поэтому бросив недовольный взгляд на блюдо с пирожками, он все же взял один. Готовила суровая гномья женщина надо сказать отменно, так что Торин и сам не заметил, как его тарелка опустела.
- Ну вот, совсем другое дело. Теперь надо бы тебя приодеть.
- Я уже одет.
- То есть ты собираешься идти на праздник вот в этом?
Излишним терпением принц не обладал даже и в лучшие дни, а сейчас желание поехать уже скорей в город людей и принять участие в веселье заставляло его и вовсе поторапливаться. Однако, недоволен он мог быть сколько угодно, а оскорбить Бабулю не представлялось возможным, Торин был любящим внуком и уважительным гномом.
- А что со мной не так?
- Ты знаешь, в городе ведь будут люди, а них ведь есть глаза. Но если ты хочешь выглядеть как сын угольщика…
- Просто скажи, что мне сделать!
- Потише, молодой гном. Я тебе только добра желаю. Твой дед никогда не стал бы королем, если бы выглядел, как нищеброд. Запомни, Торин, какой бы ни была ситуация, король должен вести себя и выглядеть как король. Всегда. Хорошо, что я все заранее приготовила.
И правда, словно бы по волшебству гномиха достала откуда-то богатый, подбитый мехом плащ и узорную золотую цепь, украшенную россыпью драгоценных камней. Пока наследник одевал все это на себя, Бабуля не теряла времени даром и достала гребень.
- Что еще? Я накормлен и одет. Я могу уже идти?
- Я заплету тебе косы и ты можешь идти.
Недовольно вздохнув, Торин все же сел и предоставил женщине возможность разобраться с его прической.
Минут десять спустя, Бабуля отступила назад полюбоваться результатом своей работы: непокорные локоны были тщательно расчесаны и закреплены золотыми зажимами.
- Ты настоящий принц, мой маленький. Теперь ты можешь идти куда угодно.
Гному было приятно услышать это, он обернулся и обнял бабушку. Сейчас наряженный и причесанный он и правду чувствовал себя королем.
- Спасибо.
- Иди уже, а то все пиво без тебя выпьют.

Много позже, когда не стало уже ни деда, ни бабушки, а юный Торин стал королем-без-королевства, он не раз вспоминал этот случай и бабушкины слова «какой бы ни была ситуация, король должен вести себя и выглядеть как король».
- Я постараюсь, Бабуль, я постараюсь.

URL комментария

---

Пишет Гость:

08.01.2014 в 19:10

Если Пейс гей, то Ричард тоже. Они вместе на машинках катались. =<

ахуеть, что вы курите?

URL комментария

---

Пишет Гость:

08.01.2014 в 19:09

женат, есть дети.

женат, есть дети.

У многих геев есть жена и дети, но тут речь об открытом гее.
Давайте посмотрим, а можно ли вообще всерьез воспринимать слова сэра Йена?
Ли Пейс не есть открытый гей, его открыл сэр Йен в этом самом интервью, и еще не известно, что об этом думает ебняжка Ли Да, он такой же очевидный гей, как Джим Парсонс, не так давно устроивший камингаут, но пока нет пруфа или подтверждения от самого актера - о чем говорить вообще?

Люк Эванс открытый би К Адаму и Фраю претензий никаких. Итак - две дезы против двух стопроцентно верных фактов. Может быть, не стоит так беспокоиться? Любой из дворф-каста может оказаться би, и женатый, и разведенный, и Армитаж, и простите Марк Хадлоу)))

URL комментария

---

Пишет Гость:

08.01.2014 в 19:05

Сэр Йен имел в виду открытых геев?

Теоретически да, но что тогда там делает Пейс, никогда на подобное даже не намекавший? Для него видимо вообще стало сюрпризом, что он открытый гей.

URL комментария

---

«Король всех гор окрестных, пещер, ручьёв и скал, Вернулся наконец-то, и править нами стал. И радость под горою: Вернулся наш король! Сменяется тоскою: кругом пожар и боль» ©.

---

У самой мудрой в лесу совы на полке стоит хрустальный Друзь (с) КВН

---

Советы (1 тур, внеконкурс)
Категория: джен
Герои: Гарри Поттер, Драко Малфой
Рейтинг: G
Жанр: общий
Дисклеймер: Все права принадлежат Дж. К. Роулинг

—
Только будь осторожен! – твердит мать к месту и не к месту. И втягивает
голову в плечи. Она бы оглядывалась при каждом удобном случае, но
боится показаться недоверчивой, подозрительной. «Осторожно!» — кричат ее
механическая походка и взгляд канатного плясуна. Она верит, что если
будет осторожной, все когда-нибудь кончится хорошо.

— Ты все
сделаешь, как надо, — повторяет отец, стуча тростью об пол. Он уверяет
не Драко – он уверяет себя. Он уже совершил все ошибки, какие мог, и
теперь висит на тонкой ниточке веры в то, что сын их исправит. Ниточка
тоньше волоса, и отец обреченно ждет, когда она лопнет. Он верит, что,
что бы он ни сделал, все закончится плохо.

— Не натвори
глупостей… — шипит Снейп, а сам и не думает о Драко, это видно. У него
своя война, своя слава и своя смерть. Драко для него – мелкий камешек в
ботинке, способный, однако, стать проблемой. «Не мешай», — означают его
слова. Его тревожат случайности, которые он не в силах просчитать. Снейп
верит в то, что все это когда-нибудь закончится.

— Не бойся, – говорит однажды Поттер. Без злобы, без ехидства, без снисходительности. Просто говорит. И Драко верит ему.

---

Пишет  Hobbit!Anon:

09.01.2013 в 13:06

Заказчик! Это очень вольная интерпретация вашей заявки, простите мне ее. ООС гномов, много диалогов, никакого слеша и хоббитенок все же попадет к себе домой - в перспективе.

Исполнение 1

519 слов

В общем-то, Гэндальф даже не успел понять, как получилось так, что его весьма бесцеремонно окружили и затащили в прихожую небольшого городского дома, стоящего на окраине.
Получив весточку от Торина Дубощита, что он ждет его в Пригорье, где на какое-то время осели гномы, маг не мешкал и сразу отправился в путь. Но такого приема не ожидал.
Он только поднял посох, чтобы обозначить свое присутствие стуком в дверь, как та распахнулась и три пары мощных рук затянули его во внутреннее пространство.
- Тихо, - зычным шепотом и с искаженным лицом поприветствовал мага хозяин дома. – Он только заснул!
Племянники хозяина синхронно закивали, не издавая не слова, что было само по себе странно.
- Кто он? – нахмурился Гэндальф.
- Бильбо, Бильбо Беггинс из Шира, - ответил Фили. – Так он представился.
- Из Шира? Как к вам попал… О нет, неужели... Он опять сбежал, да? Маленький проказник! – воскликнул маг, забывшись.
- ТИХО ТЫ! – рявкнули шипящим шепотом гномы с ужасом.
- Откуда он у вас? Беладонна, наверное, с ума там сходит, опять улизнул, паршивец, так еще и до Пригорья добрался, - покачал головой Гэндальф.
- Двалин притащил, - ответил Торин. – Он шел к Пригорью, увидел как нечто маленькое притаилось в кустах, по его словам…
- Решил, что это кролик… - продолжил Фили.
- Хорошо хоть у него с собой ножей не было, - выдохнул Кили.
- Метнул в него камень, - покачал головой Торин.
- А Двалин чертовски меткий! – подметил Фили.
- Хорошо, что не насмерть, - закончил доброжелательно Кили.
- ВЫ ЕГО ЧТО, ПОКАЛЕЧИЛИ?! – взревел Гэндальф, представляя, что ему скажет Беладонна, если он расскажет ей об этом.
- Не надо со мной так говорить, маг, - сверкнул глазами Торин, от гнева становясь будто бы выше ростом.
- О, ты еще не слышал, что тебе скажет Беладонна Тук, когда узнает, что твоя шайка нанесла увечья ее ненаглядному сыну, - пообещал Гэндальф.
- Ее ненаглядный сын… - Торин задохнулся от эмоций. – Этот мелкий «проказник», как ты выражаешься… Сумел перевернуть за час весь дом!
- Разбил посуду. Всю, - начал перечислять Фили.
- Затупил ножи об столешницу. Все ножи, - подхватил Кили.
- Стоит ли говорить, что стол теперь можно отправить только на растопку? Весь.
- Еще он выдрал Кили половину волос. А мог бы и все.
- Ему зачем-то понадобились бусины, - с непередаваемый тоской и болью уточнил пострадавший.
- Он укусил Торина за палец! – вспомнил Фили.
Торин скрипнул зубами.
- До крови, - кивнул Кили.
- Это хорошо, что он сын твоей знакомой, маг. Забирай его теперь и веди домой, - подвел итог Торин.
Маг кивнул, пытаясь спрятать улыбку.
- Я бы на вашем месте переехал из Пригорья подальше, - на прощанье, уже стоя на пороге с сонным хоббитенком на руках, посоветовал Гэндальф.
- Это еще почему? – заносчиво, с быстро возвращающимся обратно гордым достоинством, поинтересовался Торин.
- Если он запомнил дорогу – а он запомнил – будут у вас гости по выходным, - ответил маг. Торин замер, застыв лицом.
- Я сообщу тебе, как только мы найдем новый приют, - ответил он. – Рад был повидаться! – попрощался он, захлопывая дверь.
Маг хмыкнул и повернулся обратно к Ширу.
Надо было спешить… Беладонна Тук в ярости могла быть пострашней дракона.

URL комментария

---

Пишет  Jella Montel:

12.02.2013 в 23:58

Исполнение 1
Часть 2.2/3, 1503 слова, экшн, h/c и флафф


* * *

Волшебники не опаздывают и не приходят слишком рано.
Они всегда появляются вовремя.
Торину очень, очень хочется знать, почему до того, как Двалин вынужден был продемонстрировать на глазах у всего отряда уникальное - и позорящее честь воина - среди гномов умение, вовремя еще не было.
Но ему некогда выяснять.

Двалина интересует только одно - успеет ли он засунуть свое персональное горе обратно в броню до того, как очухаются гоблины. А Торин, как назло, теряет драгоценные мгновения, замерев и глядя на Гэндальфа странным, нечитаемым взглядом.
Оглушило его, что ли? Тем более надо срочно одеть, раз уж появление мага так удачно дало им на это время.
- Не спать! - Двалин швыряет ему рубаху. - Надевай, живо!
Торин вздрагивает и начинает шевелиться.
Рубаха. Поддоспешник. Броня.
Какой-то мелкий гоблин поднимает голову, получает кованым сапогом в лоб и укладывается обратно.
Торин тихо шипит, застегивая пояс. Двалин старается не думать о том, какие непередаваемые должны быть ощущения и как присохнет одежда поверх свежей крови. Лучше уж отдирать потом по живому, чем вынимать стрелы из мертвого...
Одна как раз пролетает по касательной, чиркая по чешуйке доспеха.
Время уходит. Гоблины поднимаются, и их - стоячих - уже становится больше, чем гномов.
Над площадкой в одну сторону передают кухонную укладку Бомбура, в другую - плед Глоина. После потери пони лишаться еще чего-то из экипировки не может позволить себе никто.
Наручи. Плащ - еще один слой металла, вшитый в подкладку. Слой защиты, еще более ценный сейчас, когда раны пусть не сильно, но сковывают движения и замедляют реакцию.
Кили суют лук и колчан. Торину - щит.
Ори торопливо перекидывает через плечо сумку с альбомом.
И гномы бегут, сражаются, снова бегут двумя группами - одна за Гэндальфом, вторая за Двалином. Двалин успевает даже порадоваться, что Торина не выпускают из-за спины мага, но тот и вторым в строю в достатке находит, кого рубить и резать, наслаждается дракой, рвется вперед...
"Свалится, берсерк хренов. Как упоение боем пройдет, так и свалится..."
Потом две группы сливаются в одну, и Двалин может занять наконец свое привычное место, всем телом, в движении воздуха, чувствовать короля, слышать, видеть и защищать его так, как должно.
Но недолго - полет, прыжок, урук-хай, зарезанный Гэндальфом прежде, чем успели броситься на него гномы, снова полет-падение - и они почти на свободе.
Узкий коридор, солнечный свет, крутой склон - и они на свободе совсем.
Торин оглядывается. Маг пересчитывает отряд.
Вслух.
"Зачем? Все и так здесь," - Двалин находит взглядом брата, слышит голоса принцев, видит кузенов. Тройка морийских бежит, тройка своих обнимается, Дори уже хочет броситься к королю...
- Где хоббит?!
Торин еле заметно вздрагивает.
Потеряли.
Немудрено, шкурой-то никто из них полурослика не чует. Ни присутствие, ни отсутствие.
Двалина мало интересует последующая разборка - поиск виновных не приближает к нахождению хоббита. Важнее мнение мага и реакция Торина.
А Торин уязвлен и расстроен, и хорошо, что вдобавок зол...
Вот только появление Бэггинса, его чудесное спасение и сердитая, но искренняя речь не оставляют от этой злости и следа. И Двалину хочется прибить ни в чем, в сущности, не виноватого полурослика, потому что отряд ждет ответа от короля, а Торин молчит, опираясь на меч.
Слишком тяжело. Слишком долго.
А когда с перевала доносится до отвращения знакомый вой, на его лице - всего на мгновение - отражается видимое всем страдание.
"Торин, ты только держись..."

* * *

"Только держись," - смесью ужаса и отчаяния бьется в мозгу, пока Двалин пытается разглядеть сквозь ночную тьму тело Торина в орлиных когтях. - "Окажись только живым..."
- Перья не выдирай мне, - внезапно произносит орел, несущий его самого, и Двалин едва не валится с него от неожиданности.
Бормочет извинения.
А потом спрашивает, осознав представившуюся возможность:
- Ты же видишь во тьме, спаситель. Скажи, что с моим королем?
Орел отвечает практически сразу, но сердце успевает пропустить пару ударов.
- Дышит. Жив.
Жив.
- Спасибо.
Жив.
Жив.

* * *

Прекраснее рассвета над Одинокой горой только Торин на фоне этого рассвета. Живой.
Помятый, бледный до синевы, со срывающимся голосом и таким счастливым и таким неожиданно беззащитным взглядом.
Впрочем, взгляд этот твердеет в доли секунды, стоит тому отвернуться от вида на Эребор.
- Надо двигаться дальше.
Гэндальф мягко удерживает его, полуобнимая за плечи, и Двалин неосознанно напрягается, хотя именно маг только что...
- Торин, ты был на полпути в Чертог Ожидания, когда я тебя вернул, - ...значит, это он сделал, когда шептал заклинания? Во имя Махала! - Ты не выдержишь переход, и тебе надо обработать раны.
- Ты видишь здесь место для лагеря, воду, дрова? Надо идти, - Торин обходит волшебника, оглядывает отряд. - Докуда дойдем... Все живы? Раненые?
По сравнению с самим Торином, пожалуй, они и вовсе невредимы. И жаловаться, когда король недвусмысленно дал понять, что отдыха и себе-то не даст, никому в голову не приходит.
Двалин на секунду задумывается, для кого были на самом деле предназначены слова Гэндальфа, потом отвечает за всех:
- Можем двигаться.

* * *

- Я забыл спросить, как мы здесь оказались? - вдруг спрашивает Торин, замедляя шаг.
Они проходят уже пятый поворот серпантина, широкая и надежная почти-лестница превратилась в не самую простую даже для гнома тропу, и Двалин предпочел бы, чтобы друг поберег дыхание. Увы.
- Орлы принесли.
- Орлы?
Торин удивленно переспрашивает, спотыкается, и Двалин ловит его за плечо, удерживает чуть дольше необходимого.
- Что ты помнишь последним?
- Полурослик. Самоубийца.
"Кто бы говорил."
- За ним рванули Фили и Кили. Остальные застряли на этой проклятой сосне.
- Я слышал твой крик... - Торин напряженно вспоминает, а еще явно неосознанно касается рукой скалы, вдоль которой проходит тропа, и Двалину это очень не нравится.
- Ветка обломилась.
Торин разворачивается к нему так резко, что Двалин подхватывает его быстрее, чем успевает понять, что это не попытка упасть.
- Ты?!
- Я успел уцепиться, - и не успел прикрыть другу спину, а теперь должен отвечать на вопросы, ответ на которые очевиден в силу того, что их есть кому задавать. - Смотри, куда идешь.
- Мы проверим путь впереди, - их обгоняют Бофур и Нори, непринужденно, почти не глядя, проскакивают мимо, но остаются впереди всего на несколько шагов.
Гномы умеют быть деликатными. И охранять ненавязчиво...
Торин только кивает.
- Хорошо. А дальше?
- А дальше мы отбивались, пока не прилетели орлы и не раскидали всех, как щенков. Посбрасывали вниз орков, забрали нас и тебя.
- По...нятно... - и тут Торин сереет, как-то очень вдруг, с судорожным вздохом пытается ухватиться за Двалина, но пальцы слабеют, не успев сжаться, и вот теперь ловить и держать его действительно надо.
- Торин!
Невидящий взгляд, выдох-стон в попытке ответа - Двалин прислоняет его к скале и бросает мгновенно оказавшемуся рядом Фили:
- Идите дальше, мы вас догоним.
Торин вздрагивает, еле держась на грани сознания, а гномы медлят, и Двалин рычит:
- Идите! - и стряхивает с руки кастет, потому что по лицу, украшенному свежими отметинами, ударить ладонью с металлом сейчас просто не может.
К моменту, когда пара средних пощечин заставляет Торина застонать и дернуть головой в попытке отвернуться, их уже на тропе только двое. И Двалин с чистой совестью обнимает своего короля, позволяя ему сползти на землю и садясь вместе с ним.
- Слышишь меня?
- Да... - Торина трясет, это нормально, куда хуже, что сейчас невозможно его уложить, не причиняя ненужной боли... впрочем, не в первый раз, и Торин привычно роняет голову ему на плечо, прислоняясь боком. - Мы..?
- Одни, я всех отослал.
- И послушались?
Двалин хмыкает.
- Берегут твою гордость.
Торин со вздохом прикрывает глаза.
Нужны несколько минут, чтобы ушли головокружение и мелкая дрожь, но молчит он недолго.
- Сейчас берегут. Ты же понимаешь, что потом все равно будут вопросы?
- Ты король. Ты подставился ради нас, дважды. И огреб так, что спишется все.
- Если бы, - Торин поднимает голову, и взгляд у него абсолютно серьезный и ясный. - Я ведь подставил тебя тоже.
Двалин пожимает плечами. Как будто тогда был выбор.
- Разберусь как-нибудь.
Торин отодвигается резко, прожигает его неожиданно гневным взглядом.
- Нет! - было бы еще лучше, если бы он не задыхался.
Хотя у Двалина самого перехватывает дыхание, когда Торин смотрит на него - так.
- Оставь это мне. Я пошел на этот риск, я и буду разбираться с последствиями. За обоих.
- Торин, ты не должен... - вновь бледнеть и бессильно валиться на него он не должен. Хотя бы.
А еще не должен продолжать спорить.
- Ты не должен. А мне это физически необходимо.
Физически, надо же... Впрочем, учитывая особенности душевной организации короля, это может оказаться и не преувеличением.
- Лежи, - бурчит Двалин. - И дыши. Нам еще отряд догонять, а ты полудохлый.
Торин тихо смеется, почти тут же закашливаясь.
- Так исправь это, - тянет Двалина за ремень перевязи, заставляя наклонить голову, и ловит в поцелуй, за вкусом крови в котором почти не различить вкус самого Торина.
"Нашел время, безумный!"
- Ты с ума сошел? - Двалин пытается отстраниться.
Торин, не открывая глаз, качает головой.
- Я сейчас на той стадии, - объясняет он, - когда так плохо, что уже почти хорошо. Сделай мне хорошо совсем, и пойдем.
Двалин вздыхает.
- На тебе нет живого места.
- Я ничего больше и не предлагаю.
Безумный...
Зато живой.
Двалин целует его заботливо и неспешно, а потом помогает встать.

* * *

URL комментария

---

Пишет  Jella Montel:

11.02.2013 в 15:50

merryginn, /ИМХО, Торин слишком сильно заморочен на статусе. Собственном, своего народа. Болезненно заморочен. То ли из=за того, что эреборцы в момент потеряли все, что было? Не знаю./
//
Я его чую так, что выходит - Торин то еще этическое полено. И там, где у других вроденная чуткость и чувство такта, он вынужден обходиться воспитанием, нормами вежливости, традициями и прочими костылями. А они все работают в непосредственной зависимости от статусов участников общения. При том, что по должности Торин просто обязан уметь общаться со всеми подряд, договариваться, вдохновлять, вызывать симпатию и уважение к себе, не фейлить и т.д. - замороченность конечно будет страшенная.
Причем фейлит-то он все равно, но когда нормы и статусы соблюдены, имеет хоть какое-то моральное оправдание, что формально все делал правильно. А вот если он сфейлил так, что у близкого ему человека резко подпортится статус - тут даже никаких оправданий нет.

2013-02-11 в 14:23 и Р.А.
//
Ага! И жопа в том, что для себя у Торина отмазка была, а о том, что может возникнуть ситуация, когда надо будет прикрывать уже Двалина, он не подумал, и теперь придется на лету что-то изобретать. Страшенный фейл для его ответственности.

Lalayt, дискусь, конечно, что там этого фика - 20 Кб с разметкой тегами. Все самое вкусное в комментариях.

marikiare, так приходится прописывать. Я ж тоже полено, выезжаю на обоснуях и логике.. ))

2013-02-11 в 15:20, Amal-teya и Р.А., читаю вас, наслаждаюсь и изо всех сил воздериваюсь от участия в обсуждении, а то нечего будет в фике писать. ))

Tyrus, сегодня практически без шансов, я пока без компа, а завтра-послезавтра все будет зависеть от количества работы...

URL комментария

---

Пишет  Hobbit!Anon:

10.02.2013 в 18:28

Он яд! Торин - яд! Бедный Двалин... Торин, сука, прекрасно знает цену своей привлекательности, и пользуется же, пользуется.

Можно я тут песенку вставлю, которая мне вспомнилась после прочтения


Listen or download Alice Cooper Poison for free on Prostopleer

URL комментария

---

Пишет  Hobbit!Anon:

10.02.2013 в 08:13

Исполнение 1
Часть 2.1/3 (автор наивен, да. и упорот)


* * *

Когда верховный гоблин выбирает, с кем из пленников развлечься его палачам, Торин закрывает Ори и Кили собой.
- Что тебе сопляки? - его голос полон той невыносимой, дразнящей смеси вызова и пренебрежения, от которой у Двалина чешутся кулаки и поджимаются яйца. - Меня сможешь заставить кричать?
Король гоблинов напарывается на взгляд короля гномов и приходит в такой незамутненный восторг, что Двалин обреченно понимает - встретились два одиночества...
Но Торин, с их многолетним опытом, может выиграть времени больше, чем кто-либо еще - под пляски узнавания, под оскорбительный, но привычный пассаж насчет короля-без-горы, под сладострастное обещание даже не сразу испробовать на таком ценном пленнике костолом он выходит вперед, величественно встряхивает головой, картинно, ровно в момент, когда звучит команда "раздеть!", сам скидывает плащ... Непроизнесенное "руки прочь" читается в позе, во взгляде, и останавливает гоблинскую шваль, а верховный покупается на зрелище, на игру, и Двалин давит в сердце ревность, запоминая, куда летят наручи, броня и рубаха, наблюдает, как Торина привязывают к решетке, утыканной мелкими шипами...
Когда появляется специально обученный гоблин с плетью, Двалин только качает головой.
Напугали Торина девятью хвостами.
Без долгих прелюдий, гоблин размахивается и бьет. На удар отзывается - вместо Торина - практически весь отряд. Трудно не реагировать, когда истязают твоего короля.
Даже если король, не обращая внимания на ругательства своих подданных, всего лишь недовольно ведет напрягшимся плечом.
Второй удар, третий. Торин стоит твердо, как камень, и звуков издает примерно столько же.
Четвертый. Потом еще и еще.
Торин встряхивает головой, словно пони, отгоняющий мух.
- Не нравится? - издевательски-ласково спрашивает верховный гоблин.
Торин смотрит на него, как на очень большую кучу навоза.
- Добавим железа, - жизнерадостно отзывается гигантский мерзавец, и палач заменяет простую плеть на кошку.
Двалин пытается угадать, хочет ли главный уебать Торина так же, как хотел бы на его месте он сам. И хочет ли исполнитель...
Судя по силе ударов - хочет, и еще как.
Но добиться от Торина хотя бы лишнего вздоха непросто. Ни разу за все годы экспериментов он не соглашался на кляп, и ни разу их игры не выдал неосторожный крик или стон. Возможность комментировать происходящее необходима ему, как воздух, возможность слышать его приказы всегда стоила риска, и теперь, неожиданно, привычка сдерживаться приносит плоды - тщательно выравниваемым дыханием, стиснутыми зубами, мелкими брызгами крови из-под каждого железного когтя... Двалин скорее угадывает их, чем видит в неверном свете факелов, и сперва слышит скрип зубов, а потом уже понимает, что это он сам не может смотреть спокойно.
Рядом тяжело сопит Кили, где-то за спиной тихо материт происходящее Бофур.
Торин вздрагивает под очередным ударом.
Очень плохо.
Двалин слишком хорошо знает, как это будет - сперва дрожь, от которой только усилятся ощущения, потом Торин начнет отзываться на боль всем телом, прижиматься к решетке... А там - шипы, это десятки мелких проколов по такой чувствительной груди и дополнительная потеря крови. От нее ли, от ударов ли, но рано или поздно он поплывет, отдастся впечатлениям, теряя контроль над собой... Или же, если сумеет сохранить голову трезвой, будет страдать, постепенно слабея, пока не отрубится, как нормальный, не тронутый безумием гном.
Ни то, ни другое нельзя назвать перспективой особенно радужной, но, к счастью, до этого пока еще далеко - верховный гоблин тоже замечает реакцию Торина и останавливает экзекуцию.
- Ну что? Так интереснее, верно?
Торин оглядывается на палача, потом вновь смотрит на урук-хая.
- Не позорился бы, - отвечает неспешно и мягко. - Это же несерьезно.
Двалин знает, что этот тон нужен, чтобы не задыхаться, не опасаться, что голос сорвется, но почти ласковые интонации, такие домашние, личные - слышать здесь и сейчас обращенными к поганому гоблину...
"Не смей, Торин, не смей дразнить эту мразь..."
А гоблин, к тому же, немедленно подхватывает тон.
- Ах, ты ж мой серьезный строгий пленник. Ах, ты ж мой капризный трофей... - и отпихивает в сторону мелочь с плеткой, отвратительной бородавчатой лапой гладит Торина по голове, заставляет задрать ее, глядя ему в глаза. - И что же тебе не нравится, вкусненький?
Двалин глушит рычание, когда слышит насмешливый ответ Торина.
- Не Гундабад, знаешь ли, - и ухмылка такая, что Двалин готов сам съездить королю в морду, лишь бы тот прекратил, не нарывался - сейчас.
Перед грязными тварями, перед швыряющим его на шипы урук-хаем, перед взрывающейся воем толпой...
А Торин припечатывает, словно не слышит криков и не чувствует боли.
- Размах не тот.
Надо быть Королем под Горой, чтобы злить того, кто может убить тебя по желанию левой пятки.
Или законченным отморозком, что, впрочем, одно и то же.
Но гоблину, кажется, нравится, хотя одновременно он бесится. Двалин понимает его, как никто, и оттого приходит в еще большую ярость.
- Ссссволочь... - ловит обеспокоенный взгляд старшего брата и заставляет себя заткнуться.
А между тем кошку сменяет кнут.
"Махал, нет..."
Засечь насмерть - плевое дело для искусного палача. Можно с двух-трех ударов перебить позвоночник человеку или с пяти-шести - гному, можно разбить внутренние органы, можно по ремешку снять со спины кожу... Если палач в своем деле хорош, Торин не выйдет из этой пещеры живым.
И Двалин тоже. Потому что Торина - никому - бить нельзя. Кроме него.
А этот ублюдок бьет.
Слабенько, правда. И безопасно - по ребрам.
- Что, и все? - Торину тоже не нравится.
И хорошо, хорошо...
Палач размахивается и бьет еще, резче, и лишь через минуту Торин выговаривает, с явным трудом:
- Не умеешь - не берись.
Еще удар, и Торина отбрасывает на решетку.
Мир заволакивает алой пеленой.
Торин.
Сокровище сердца.
Единственный.
Никому не отдать, ни с кем не делить.
Никто не смеет ранить его.
Никто не смеет касаться.
Никому...
Двалин рычит и ругается на кхуздуле, его удерживают сразу в четыре руки, Фили и Нори, не давая броситься на палача, а король гоблинов с любопытством наклоняет голову, разглядывая эту сцену.
- Ах, как трогательно твои подданные переживают за тебя... - он даже слегка пританцовывает.
- Мои подданные, - бросает Торин в ответ, - хотя бы не так криворуки, как твой палач.
Урук-хай застывает на одной ноге.
- Ах даже так...
А Двалин выдыхает, успокаиваясь так же резко, как и сорвался.
"Во имя всех наших предков, Торин, надеюсь, ты знаешь, что делаешь."

Торин знает.
Сейчас.
После собственной же последней фразы.
Он не может определить, понимал ли, к чему выведет этот круг, с самого начала. Знал ли, какой можно достигнуть цели и какой будет жертва.
"Он берег твое доброе имя более сотни лет. Ты разрушишь его репутацию с пары ударов."
Безответственность это или подлость?
Торину мерзко, как никогда.
"И то, и другое, о великий подгорный король. И то, и другое."
Торин смеется - зло, презрительно, вызывающе.

- Тащите мне... Этого, лысого! - оскорбленный до глубины души король гоблинов тычет кривым пальцем в Двалина. - Посмотрим, на что годны твои гномы.
Двалина выводят вперед. Урук-хай вручает ему кнут и широким жестом указывает на Торина.
- Вы, говорят, верные. И все с принципами да предрассудками... Бей или умрешь.
Ну-ну.
Торин поворачивает голову, встречаясь с ним взглядом, и Двалин как наяву слышит ликующее и ядовитое: "Да, да, да! Дайте ему оружие в руки, дайте, дайте!"
А развернутых объяснений ему и не надо.
Притворщик из Двалина никудышный, но кнут он берет со всем доступным ему отвращением, вертит в руках, злобно зыркает на верховного гоблина. Тот улыбается насмешливой мерзкой улыбкой, широким шутовским жестом приглашает его приступать.
Двалин плюет на все эти игры и поворачивается к Торину, спокойный и неторопливый, как всегда.
Первый дразнящий удар не бьет - оглаживает уже основательно иссеченную спину, заставляя Торина выгнуться, втянуть воздух сквозь зубы.
Второй бросает его на решетку, выбивая такой долгожданный стон, и гоблины во главе с вожаком дружно ахают. Торин откидывает голову - полуприкрытые глаза, безупречный профиль, прядь волос соскальзывает с плеча на спину...
Толпа. И работа на публику. Тем более, что тут собрались такие ценители...
Которые очень быстро сообразят, что без науки настолько красиво не бьют.
Да что там, кнутом без науки не бьют вообще никак. А с наукой... Морда верховного гоблина искажается пониманием, но среагировать он не успевает - следующий удар короткий и резкий: "Соберись!" - а четвертым Двалин сбрасывает с площадки в пропасть сразу двух гоблинов-стражей, фатально засмотревшихся на его короля.
Он воин, а не палач. Ему не скрыть умение, но этого уже и не надо, внимание привлечено и отвлечено, шанс использован.
Он выбивает кривые мечи из бородавчатых рук и раскидывает противников, орет:
- Шевелитесь, кхазад! - и ловит брошенный Бофуром топор.
Срубает ремни, удерживающие запястья Торина, и лишь на мгновение позволяет себе сжать его плечо, убеждаясь, что тот способен стоять на ногах, а потом им становится некогда думать о чем-то еще, кроме драки.
Гномы расхватывают оружие и вещи, передают друг другу, тут же и отбиваясь от гоблинов, по площадке гуляют солнечной яркости отблески - Оркрист, значит, Торин вооружен... полуголый и окровавленный, он лезет в бой в своей обычной манере, не думая о защите, зло смеется, скидывая с площадки верховного гоблина, встряхивает черной гривой, разворачивается в поисках следующего противника...
Без щита. Без брони. Без кожи и меха, открытый и для мечей, и для стрел.
Двалин пробивается к нему - защитить, оттолкнуть за спину, спрятать в строй, которого нет...
И пещеру заливает вспышкой ослепительно белого света.

URL комментария

---

26.08.2013 в 09:47

Пишет  Jella Montel:

Сокровище сердца - бонус третий
Название: Палево. Балин. Принцесса Эребора
Серия/цикл: Сокровище сердца
Автор: Jella Montel
Бета: сама, все сама
Фэндом: Хоббит 2012
Герои/пайринг: Двалин/Торин, Балин, Гроин, НЖП, НМП
Категория: люди, это слэш или все-таки джен?
Рейтинг: G
Вместо саммари:
"Тридцать лет король увиливал от женитьбы. Шесть невест завернул, пока не отстали..."
Еще один бонус к серии.
Предупреждения: нет.
Размещение: с разрешения автора
Размер: 3130 слов
Статус: закончен
Копии текста можно найти здесь:
archiveofourown.org/works/942614
m.diary.ru/~hobbitfest/p184961041.htm?discuss&d...

Текст в комментах.

UPD: а еще мне к нему прислали ссылочку на кавайный арт с чибиками и Балином.
cs413431.vk.me/v413431557/307d/UmUZGEjro10.jpg
Спасибище,  Feather in broom!

Обзорам:

[l]Jella Montel[/l] <a href="http://m.diary.ru/~jellamontel/p187991987.htm">выкладывает</a> миник с чиби-дворинами.

---

28.04.2013 в 21:09

Пишет  Jella Montel:

Сокровище сердца - бонус первый
Название: Палево. Кили. Домашнее
Серия/цикл: Сокровище сердца
Автор: Jella Montel
Бета: сама, все сама
Фэндом: Хоббит 2012
Герои/пайринг: Двалин/Торин, Дис, Кили, Балин
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Вместо саммари:
"- Фили, тут палево.
- То есть?
Кили вновь гладит руку дяди - обычным движением, полным родственной ласки, но его пальцы задерживаются на почти сошедших следах от ремней на запястье.
- Узнаешь? Мы такие уже видели.
- Нда..."
За полторы сотни лет с/м практики не спалиться практически невозможно. Первый бонус к "Не для хроник" - о том, что и когда увидел лишнего Кили.
Предупреждения: легкий BDSM, нецензурная лексика, остальное невинно.
Размещение: с разрешения автора
Размер: 4604 слова
Статус: закончен
Копии текста можно найти здесь:
archiveofourown.org/works/771591?view_full_work... - одним куском
1, 2, 3.1, New от 28.04.13 3.2 - по главам на фесте

Читать фик целиком

Часть 1/3

Мама и дядя ссорятся.
Нет, не так - мама и дядя орут друг на друга в Малом каминном зале, и от их криков уже дрожат гобелены и вибрируют вазы, а ведь это они еще даже не в полный голос.
Кили упустил момент, когда все началось - слово за слово, хуем по столу, ну как обычно - и не уверен, что в потоке оскорблений не потерялся собственно предмет ссоры, но зато он забился в кресло, чтобы его не заметили и не прогнали, и в восхищении, смешанном с небольшой долей ужаса, любуется спорщиками.
Мама и дядя похожи, ужасно похожи - манерами, статью, выражением ярости, написанным на покрасневших от гнева лицах, у них одинаково сжимаются кулаки и раздуваются ноздри, одинаково сверкают льдисто-голубые глаза... Мать чуть пониже, но сложная прическа добавляет ей роста, а крутизна боков и размер груди - внушительности, Торин чуть медленнее отвечает на удары из-за необходимости выбирать выражения, но у него и без рудничной ругани выходит неплохо...
Настолько, что Дис начинает злиться всерьез, и в какой-то момент решает вмешаться отец - и зря, вообще-то, это делает. Кили в голову не пришло бы считать его нерешительным или слабым, но сейчас он почти сметен слитным: "Не лезь!" - а дальше король и принцесса переглядываются, и оба приходят в еще большую ярость, осознавая свое более чем очевидное сходство.
И одновременно переходят на кхуздул - тоже оба - и Кили таращится во все глаза: дядя будет ругаться матом?
Нет, погодите - мама будет ругаться матом?!
Но спустя всего пару фраз он обнаруживает, что не понимает в их речи практически ничего - только предлоги, приставки, взрывные подъемы тона, но ни одного знакомого корня... ни одного неприличного слова. И длинные, явно сложные обороты, как им только хватает дыхания на такое.
Впрочем, не абы кто ведь. И не такое могут.
Привлечь своими криками мастера Двалина уже смогли - тот появляется у входа в зал, окидывает помещение быстрым опытным взглядом, оценивая обстановку, и, конечно, немедленно замечает прикидывающегося предметом мебели Кили. Хмурится, и Кили тихонько мотает головой, отчаянно глядя на наставника - только бы не погнал, ну пожалуйста! - хотя чтобы выгнать его, надо или пройти мимо спорящих, или их обоих переорать.
Двалину, в принципе, под силу и то, и другое. Но он мрачно кивает и остается на месте, ограничиваясь ролью зрителя.
Балин, тоже присутствующий при скандале, неодобрительно качает головой. Он наблюдает, как и Кили, из своего угла, и под горячую руку, разумеется, не суется...
А потом вдруг, на середине особенно выразительной, гневной фразы, вскакивает с криком: "Дис, не смей!" - но мать договаривает, а потом осекается, с ужасом глядя на Торина - а тот враз бледнеет, страшно, в цвет мрамора, и глаза у него делаются настолько жуткими, что Кили боится вздохнуть и боится отвести взгляд.
В следующее мгновение оказывается, что Балин - мастер Балин, всегда такой неторопливый и мягкий - уже рядом с Торином, жестко стискивает его локоть и предупреждает: "Что бы ни сделал, завтра будешь жалеть," - а отец тащит прочь маму, и она даже не сопротивляется.
Торин бросает на выдохе пару слов, которые заставляют Дис дернуться, как от удара, а самого его крепко держит за плечи Двалин - он же только что был в дверях! - и держит так, словно готов скрутить и повалить на пол.
- Уводи его, быстро, - командует Балин, но дядя лишь смотрит на него и на маму - с раздражением, презрением, отвращением - брезгливо сбрасывает удерживающие его руки и уходит, негромко и холодно произнеся еще что-то краткое, но вновь непонятное.
Двалин, помрачнев, быстро идет вслед за ним в коридор, ведущий к королевским покоям. Мать и отец скрываются в дверях в противоположном конце зала.
Кили наконец решается выдохнуть.
Это явно не дежурный скандал.

* * *

Торин с размаху швыряет дверь захлопываться за собой, не заботясь, что она прилетит в лицо идущему за ним Двалину.
Впрочем, дверь будет поймана и аккуратно закрыта - хотя иногда Двалину кажется, что король даже ею, несмотря на идеальный баланс, сумеет когда-нибудь грохнуть.
А пока он бесшумно задвигает засов, наблюдая, как Торин, казалось бы, сумевший взять себя в руки в общем зале, тяжело дышит, прижимая ладони к вискам, цедит полные злобы слова, вновь доводит себя до каления, накручивает, выговаривая характеристики все грязнее, все непристойнее...
Если бы он отзывался о сестре так при всех - оскорбление точно пришлось бы смывать в бою.
Даром что Фрерина поминать было не ниже пояса даже, а между лопаток.
Нет уж. Не будет рядом меня - сколько хочешь можешь на гневе из тоски выгребать. А я тебе сейчас быстро подобное повышибаю подобным...
- Еще слово - прибью, - негромко предупреждает Двалин.
- Прибей, - бросает Торин между ругательств, не меняя тона и не делая даже паузы.
- В оружейную?
- Нет, блядь, в кабинет! - срывается король. - Каллиграфией будем до утра заниматься! - сбрасывает камзол и рвет, распутывая, шнуровку рубахи.
Двалин перехватывает его руку и заставляет повернуться к себе.
Ненависть, яркая, бирюзовая ненависть в сощурившихся глазах. Ярость, заставляющая раздуваться самим Махалом вырезанные ноздри. Блеск приоткрывшихся в оскале зубов...
В лицо бьющий жар подземного пламени.
Торин.
- С-сука ты... - Двалин сгребает темные кудри в кулак, мгновенным откликом слыша рваный выдох, и швыряет короля прямо на пол.
Успеют еще до оружейной добраться. Потом. После.

* * *

- Ты в своем уме?! - вопрошает ее драгоценный, едва они оказываются в своих личных комнатах.
Дис высвобождается из его хватки.
- Я-то да, - ее голос подрагивает, и она уже сама не уверена, что от злости. - А вот этот...
- "Этот", как ты его назвала, мог убить тебя и даже не понять, что сотворил.
Он преувеличивает, конечно. Чтоб Торин на нее руку поднял? Да он только в бою, бывало, разум терял. И то - не случалось такого уже пару десятков лет.
- Не считай его более бешеным, чем он есть. Безумец не смог бы править.
Если не считать Трора, конечно. И не знать, что кровать у брата - с ремнями.
Только она-то знает... сама руны на пряжках протравливала.
- Много ли он сможет завтра? - муж словно мысли ее прочитал.
Как всегда.
Но Дис слишком зла и чересчур виновата, чтобы просто признать, что перегнула палку.
- Да что ему сделается? Поорет, мебелью пошвыряется, получит от Двалина по морде. Ничего, заслужил...
Драгоценный обнимает ее, осторожно, но крепко.
И говорит то, о чем она не хочет думать сама.
- Ты же понимаешь, что гном, который изо дня в день собственноручно срезает бороду, может сделать с собой все, что угодно.
И Дис наконец позволяет себе разрыдаться.

* * *

- Голос, Торин, - он выгибается в беззвучном крике, цепляясь за кожу ремней, и мотает головой, то ли отказываясь подчиняться, то ли пытаясь вдохнуть, и Двалину это совсем не нравится. - Я должен слышать твой голос.
Торин хрипит.
- Дурью не... майся... - и еле сдерживает стон под очередным ударом. - Сильнее. Еще...
Еще ему подавай, как же.
А надо.
Потому что Дис полночи проплачет уж точно.
Балин расстроен. Кили испуган.
И слухи по чертогам расползутся наверняка. То-то народу радость - снова гадать, в здравом ли нынче уме их узбад...
- Двалин!
Двалин ненавидит его почти так же сильно, как общую всех их, потомков Дурина, склонность - способность - на боль, которую причинили тебе самому, отвечать еще большей болью.
И бьет.
Так бьет, как Дис кричала на брата. Так бьет, как Торин рычал ей в ответ, так, как сам завтра будет стискивать зубы, отслеживая тревожные взгляды, направленные на короля. Так, как продолжает и будет продолжать помогать охуевшему от безнаказанности монарху морочить всем головы, выдавая один вид безумия за другой...
Так, чтобы повисло на цепях неподвижное тело и рассеялась перед глазами красная пелена.
- Торин?


Часть 2/3

Наутро Кили нужно быть у мастера Балина на уроке, так что он как раз видит, как мать собирается идти извиняться к дяде.
- Не советую, - говорит Двалин, привычно стоящий в дверях их общих с Балином комнат, когда она проходит мимо него. - Небезопасно.
Дис останавливается, как вкопанная.
- Все совсем плохо?
- Остынет - сам к тебе явится. Жди.
- Двалин, да я ж не о том.
- Не беспокойся, принцесса, - его тон смягчается, хотя взгляд темнеет. - Я позаботился, чтобы он ничего не разнес.

* * *

Кили надо бы слушать мастера Балина. И запоминать, что он говорит, да с понятием, чтобы и пересказать, и на вопросы суметь ответить.
Кили думает об увиденном и услышанном - с вечера и по сейчас - переживает за маму и дядю, а еще очень жалеет, что рядом нет брата. Тот сказал бы, что все хорошо, объяснил, что стряслось у старших, а к тому же...
К тому же он обмолвился как-то, что дяде, бывает, голову сносит, и что лучше бы за этим наблюдать с безопасного расстояния.
Сегодня у него можно было бы выспросить и подробности. Случай-то, похоже, как раз тот самый... Но Фили уже третью неделю держит экзамен на мастерство, и пока самостоятельная от и до работа не будет закончена, цех не покинет. И ломиться к нему тоже нельзя.
А из взрослых никто Кили ничего не расскажет. Ну, разве что о предпосылках к возникновению торговых и военных союзов с...
- С кем-то там в правление одного из моих достославнейших предков, - обреченно отвечает он, когда Балин интересуется, что юный принц изволил запомнить из сегодняшнего урока.
И - а чего терять? - тут же спрашивает сам, торопясь успеть до заслуженной отповеди наставника.
- Мастер Балин, а что мама вчера такое сказала дяде Торину?
- Кили, сын Дис, ты...
- Знаю, еще слишком молод, чтобы видеть такое и обсуждать, - очень невежливо, зато очень горячо перебивает Кили, показательно сьеживаясь под строгим взглядом. - Но ведь увидел уже. И у меня теперь не получается ни про что больше думать другое. Хотя я пытался!
Последнее он добавляет, сообразив, что сейчас ему скажут не только об уважении к старшим, но и о необходимости сосредотачивать внимание на том, на чем полагается.
Но Балин не упрекает его - ни в рассеянности, ни в хамстве. Он лишь тяжело вздыхает, качая головой.
- Ты же помнишь, Кили, что у тебя был еще один дядя?
- Фрерин, сожженный гном, - подтверждает Кили слегка недоверчиво - что, неужто мастер Балин все же ответит? И не накажет?
- Они с Торином, бывало, ссорились в свое время, - говорит Балин. - Не совсем так, как с Дис, скорее, как вы с братом...
- Ой.
Маме с дядей гадостями обменяться - все равно что всем остальным мечами с утра сходить помахать, расходятся потом раскрасневшиеся и друг другом довольные. А они с Фили...
Они раза три всего ссорились-то, но зато так, что Кили и сейчас старается лишний раз это не вспоминать. Потому что сразу хочется бежать к старшему и просить прощения - за что угодно, даже если вовсе не виноват - лишь бы Фили не расстраивался и не был сердит на него. Иначе самому больно и плохо...
- Об одной из таких ссор Дис и вспомнила.
Кили ежится. Думает он о матери, но всей шкурой, остро до боли, чувствует, что хочет к брату.
Но сейчас, например, к Фили и не побежишь - нельзя.
А если бы нельзя было совсем, вообще никогда...
Если бы брата не стало?
- Ой, - повторяет Кили еще раз, совсем тихо. - Да, я понял.

* * *

- Двалин, где узбад?!
Братец смотрит на него так, словно это Балин тут душевнобольной.
- Ты сам его видел вчера. Где, по-твоему, он теперь может быть?
Балину не до шуток.
- Должен он быть в своем кабинете. Время за полдень, дел невпроворот...
- И все бумажные. Ничего, в ночь наверстает.
Сегодня, значит, работать не сможет.
- Что ты с ним сделал?
- Помог успокоиться, - сумрачно отвечает Двалин. - Ты мои методы знаешь.
Ни балрога Балин на самом деле не знает. Потому и тревожится. Одно дело - когда король просто зол, час-другой с мечом-топором и хорошим противником - и с ним можно уже разговаривать, другое - когда сразу и ранен, и разъярен...
- Сейчас-то он как?
- Спит. Наверное. Я к нему с утра не ходил.
Значит, лучше проверить.

* * *

В спальне короля пахнет успокоительным, зельем крепкого сна и заживляющей мазью. Кроме них на столике у кровати обнаруживаются еще пара флаконов и склянок с лекарствами. Рядом лежит записка: "Ваше величество, от головы очень хорошо помогает топор. Или настойка справа," - с сегодняшней датой, выведенной крупно и жирно поверх явно неоднократно затиравшихся старых чисел.
Сам Торин спит, совсем не по-королевски обняв подушку. Запястья у него забинтованы, левая рука вдобавок пристегнута к кровати - ремень застегнут поверх повязки, значит, Двалин решил перестраховаться уже после того, как узбад отбушевал и затих.
Если учесть, что брат к перестраховке вовсе не склонен...
Балин качает головой и нащупывает пульс на шее у короля, отмечая попутно, что ворот его рубахи зашнурован плотнее, чем нужно для сна, и что волосы ему собирал Двалин - в небрежную, "лекарскую" косу, перехваченную шнурком.
"Ну, хоть этому хватает соображения..." - Балину кажется вдруг, что если распустить воротник и стащить рубашку, то плечи у Торина будут все в следах укусов и поцелуев.
В следующее мгновение он моргает, стряхивая наваждение.
Что за бред, во имя Махала, видно же, что король действительно нездоров.
А Торин не реагирует ни на прикосновение к горлу, ни на осторожную ласку чуть позже, когда Балин, уже уходя, гладит его ладонь.
"Бедный ребенок."

* * *

Дис встречается с Балином в коридоре, соединяющем запасные выходы из их домов и королевской опочивальни. Но если она, устав ждать и гадать, идет к брату, то Балин уже возвращается от него.
"Попробуй только мне - ты! - сказать о нехватке терпения," - думает Дис, по лицу старшего гнома видя, что проще сразу развернуться обратно.
- Что он? - спрашивает почти сердито.
- Иногда мне кажется, Дис, - вместо ответа говорит Балин, - что ты стремишься поскорее расчистить Фили путь к трону.
- Что?!
- Не спеши. Корона и так отойдет ему - едва ли уже Торин женится, если не сделал этого до сих пор.
- Да как ты можешь...
- А ты, принцесса? Знала ведь, что и кому говоришь.
Принцесса кусает губы, отвечает, пряча тревогу и страх за досадой:
- Не могу я всю жизнь над его дурной головой трястись. Торин - мой брат и я его люблю, но, по совести говоря - он та еще сволочь.
Балин вздыхает.
- Наша сволочь, Дис, - объясняет он ей, как маленькой. - Наша, а не железногорская.
Вот же расчетливый пень.
...и как теперь дожидаться Торина?


Часть 3.1/3

Торин по кускам собирает в памяти предыдущий вечер.
Ярость. Наслаждение. Боль.
Благословенная тьма и твердые руки, ради которых не жаль выбраться из нее.
Крик, которому он не дал воли. Крик, который в достатке обрушила на него сестра.
Дис, родная...
Как же он ей на глаза-то покажется в таком...
Торин кое-как садится, вздрагивая от прошивающей тело боли. Тут же накатывает головокружение, руки отказываются держать - проще снова рухнуть лицом в подушки.
...да, именно в таком виде, и чтобы она не почувствовала себя виноватой?
Ладно, а виноватой - за что?
Еще одно воспоминание неохотно встает на место.
Ссора. Фрерин.
Младший. Не уберег...
Только память о нем не приносит привычной тоски, хотя брат уже... надо же, девяносто лет, как в залах Махала.
Но сейчас эта мысль не несет отчаяния.
Торин прислушивается к себе - осторожно, с опаской - в поисках накрывающего с головой безразличия или душной ненависти к мирозданию, но ничего этого нет.
Ни печали, ни гнева. Тишина.
И покой.
То, чего ему всегда так не хватает.
"Двалин, сила моя и опора, вновь ты спасаешь меня..."
Можно смело идти и просить прощения. Как только сил хватит подняться.
А потом за дела.

* * *

Как Двалин и говорил, Торин приходит к ним сам. Он бледен, старается не делать лишних движений и выглядит, как с бод... нет, все-таки с благородного похмелья, но пахнет от него не вином, а какими-то травами. Зато он мирится с мамой, как-то очень легко - с пары улыбок и нескольких тихо сказанных фраз. И смеется, когда она с неразборчивым возгласом бросается ему на шею, заставив пошатнуться, мягко отстраняет, обнимая ее сам...
А Дис ловит его за руку и задирает рукав - и тихо ахает, обнаружив красный след на запястье. Как будто от веревки.
- Торин... - и гонит его в кресло, а Торин как-то странно, прерывисто выдыхает, откидываясь на спинку, и на мгновение прикрывает глаза и касается ладонью виска.
Рука у него при этом движении вздрагивает.
Мама вздрагивает тоже.
- Прости меня, брат, прости...
- Дис, - мягко говорит он и притягивает ее к себе на колени. - За что?
- Тебе же совсем плохо!
- Мне? - удивляется Торин. И подмигивает Кили, заметив его из-за плеча сестры. - Глупости, Дис, мне как раз хорошо.
- Врешь, - уверенно заявляет она.
- Не веришь?
Мама мотает головой в решительном отрицании.
- И почему же?
- Да ты себя видел? Чего одни руки стоят!
Дядя вздыхает.
- Забудь ты эту ерунду, - и переходит на кхуздул, как вчера, и снова Кили почти ничего не понятно.

Она знала, что делает брату гадость, и знала, что за ней последует обязательная расплата. Ждала ее, торопила.
Вот, дождалась.
- Дис, родная, я благодарить тебя должен, - улыбается брат.
За стертые ремнями запястья, за ночь в безумии, день в постели.
- Знаешь, легче насколько, когда голова ясная? - шепчет, обнимая ее.
Знает она, как ведет сейчас ему эту голову. Рухнул ведь, стоило чуть толкнуть - едва на ногах стоял.
- Злости нет, горя нет, убивать никого не хочется... - уговаривает. Утешает!
А ведь никогда, никогда не любил он без нужды жизнь отнимать. И жестоким - трезвый когда - не был тоже.
И только после ночей таких признается - то в жажде смерти, то в жажде крови. Смеется, говорит, что свободен и счастлив. Что боль ушла, что ему хорошо, что плакать не надо.
А как не плакать, если только тут и заметно, понятно - было чему уходить. Было, что прятать, было, о чем молчать.
Было, что разбередить. За столько лет не прошло.
А он, бестолочь, еще и прощения просит. Сестренку расстроил, мерзавец, как только посмел... Да не плачет она!
Она уже в голос рыдает.

Маму плачущей Кили видит... второй раз в жизни. Первый раз был вчера.
А дядя какую-то чушь несет. Тихо-тихо рассказывает маме, какая она красивая и замечательная - ну то есть это-то не чушь, мама и правда такая! - гладит ее по спине, говорит, что это он тут сволочь и хам, а она лучшая из принцесс, что он сам виноват, что разозлил ее, и что чудеснее сестры не найти... Он еще много чего говорит, часть на вестроне, а часть на кхуздуле, про то, какое мама сокровище редчайших свойств и пятикратной мифриловой ценности.
Кили никогда бы не подумал, что Торин знает столько ласковых слов.
И что произносить их умеет - таким голосом и так долго.
А еще может делать это, показывая ему, обалдевшему, кулак за спиной у мамы, и не сбиваться с тона.
Кили движением обозначает готовность уйти, но делает настолько умоляющее лицо, насколько ему вообще удается, беззвучно прося разрешения остаться.
Ну нельзя же такое пропускать, нет, правда!
Дядя только глаза к потолку возводит.
А мама успокаивается потихоньку, бьет его кулаком в плечо, заставляя уважительно хмыкнуть, поднимает голову.
- Заткнись ты уже, идиот.
- А ты слезами меня перестань поливать, - немедленно отвечает Торин. Будто и не он тут пел всякое разное.
А потом заглядывает ей в лицо.
- Во имя Махала!
- Что? - тут же пугается мама.
- Гхм, - произносит дядя с сомнением. - Дис, тебе надо умыться.
- Торин!
- Действительно надо - глаза красные и борода вся растрепана.
- Совести у тебя нет, - оскорбленно говорит мама.
Но, кажется, все-таки уже веселится, а не расстраивается.
Тем более что и дядя хмыкает.
- Есть. Слезай с меня и займись собой.
- Не слезу! - заявляет мама решительно.
Они что, об этом собираются спорить?
Но Торин единым движением подхватывает сестру - легко, как будто она и не гномка - снимает с себя, встает сам и ставит ее перед собой.
- Дис, дочь Траина, - произносит он уверенно, звучно и твердо. - Женщина рода Дурина не должна показываться в подобном виде перед своим королем. Немедленно приведи себя в порядок.
У Кили аж дыхание перехватывает, настолько охренительно выглядит дядя сейчас. А мама смотрит на него пару мгновений... и, просияв, как - это надо же, как девчонка совсем! - отвечает:
- Повинуюсь, узбад! - и скрывается в глубине дома.
Кили бы тоже куда угодно помчался, если бы ему так приказали.

Эх, Дис...
Но ней уже все должно быть в порядке.
Теперь Кили. Дорос, поганец, до участия в семейных скандалах... Впрочем, мальчишка рано или поздно все равно увидел бы больше, чем надо. Любопытен ведь сверх всякой меры.
Торин поворачивается к племяннику, еще не решив, что с ним сделать, и тут пол начинает уходить из-под ног.


Часть 3.2/3

Торин улыбается, глядя вслед маме, и Кили еще достается остаток этой улыбки, когда дядя собирается заговорить с ним... Но вместо этого, вдруг шатнувшись, с коротким ругательством делает шаг к креслу - и почти падает в него, цепляясь обеими руками за подлокотник и на него же роняя голову.
- Дядя! - Кили бросается к нему, ловит-хватается за плечо...
Слышит тяжелый, угрожающий выдох, ощущает под пальцами напряженное тело и только тут понимает, что поспешил. Очень.
Потому что король же каменный, ему не может быть плохо. А если даже и станет вдруг, то не настолько, чтобы принц и второй наследник с перепугу мог так орать.
- Извини... - шепчет Кили.
А Торин после нескольких глубоких вдохов-выдохов выпрямляется, медленно и осторожно поднимая голову. Убирает упавшие на лицо волосы. Смотрит на племянника.
...Ох и повыскажет он сейчас, наверное.
- Не паникуй. Дис услышит, - предупреждает король.
"Эээ... Что?!"
- А ты ей врал, что в порядке все, - укоризненно говорит Кили, опомнившись.
Если уж дядя не сердится...
- Нет, не врал, - отвечает Торин. - Все хорошо.
- А вот это, что с тобой сейчас, тогда как назвать?
Кили наглеет. А Торин закрывает глаза ненадолго. Открывает.
Еще раз медленно вздыхает и говорит уже обычным своим, чуть требовательным тоном.
- Сядь куда-нибудь. Мать или Балин уже рассказывали тебе о нашем фамильном проклятии?
Проклятии?
Кили искренне думает, что лучше бы уж дядя ругался, чем вот так сбивать с толку.
И садится на пол, изо всех сил соображая, что он такое знает или не знает. И должен ли знать, чтобы ответить правильно.
- Которое в Мории? - спрашивает озадаченно. - Лихо?
- Нет, - Торин качает головой. - Лихо Дурина там и осталось. Я говорю о безумии, которое поражает мужчин нашего рода.
А, ну об этом Кили много раз слышал, конечно.
- Король-под-Горой Трор и его сын Траин. Да, мастер Балин рассказывал.
- А про меня он когда-нибудь говорил?
Ой...
- А ты что, тоже?!
- Ты же сам видел вчера, - отвечает Торин.
Кили ежится. Видел, это уж точно, хоть и не знает что. И слышал - уже сегодня - что к дяде даже приближаться опасно.
- Это оно? - спрашивает зачем-то.
"Тебя поэтому связывали?" - хочет узнать он на самом деле. - "А падаешь отчего? Двалин..?"
А правда, что мастер Двалин такое сделал, что дядя на ногах не стоит? Он же говорил маме, что позаботился...
Но вместо всей кучи вопросов Кили задает все же один. Другой.
- Ты правда бросился бы на маму?

Сестру бы ударил? Он?
Ну да, конечно. Двалин единственный понимал вчера, кого надо срочно спасать.
А Кили... Спасибо хотя бы, что сомневается.
Торин ощущает, как горят на спине следы от кнута, со всей остротой.

- Это оно, - говорит дядя. - Нет. Но все были уверены, что я могу это сделать.
Его голос звучит так легко и так безразлично, что Кили... нет, не слышит - слышать там нечего - чувствует внезапную горечь.
И думает, что Торин точно не поймет, если он бросится его обнимать. Королям же и обидно не бывает.
И сам Кили уже не маленький. И не мама, которой можно вообще все.
К тому же... Нет, действительно, Торин вчера вовсе не был обижен. Он в ярости был, оправданной и понятной - Кили и сам оскорбился бы, предположи кто, что он может причинить вред родной женщине. А тут и папа, и Балин, и Двалин...
- Но... почему? - спрашивает он.
- Потому что это и есть проклятие.

Проклятие рода Дурина. Безумие, передающееся вместе с кровью, по мужской линии - почти обязательно, по женской - чуть реже, заметнее всего поражающее королей и наследников...
Впрочем, короли же всегда заметны. А проклятие еще поди разберись, есть ли на самом деле.
Но о нем говорят. В него верят.
Значит, оно существует - и чтобы стать его жертвой, с ума сходить вовсе не обязательно.
Достаточно просто дать другим повод усомниться в трезвости твоего рассудка. Сорваться. Наорать. Что-то разбить. Позволить себе забыться, растворяясь в упоении боем - неизвестно, что хуже, настоящим или тренировочным. Единственный в жизни раз потерять контроль над собой, в мирное время поддаться стирающей разум ярости - и навсегда заиметь репутацию буйнопомешанного.
Хотя тому, кто находит наслаждение, умиротворение и ясность ума в боли и запретных утехах, жаловаться просто смешно.
Сам искал ведь, как скрыть - на виду у всех - слишком заметные иной раз последствия этих утех.
Сам искал, чем объяснять перемены в себе - нельзя просто так ненавидеть весь мир и себя накануне и быть неприлично счастливым с утра.
Сам проявил когда-то постыдную слабость, сам не смог достойно пережить горе - и всем кланам позволил заговорить о том, что лишились разума у врат Казад Дума один за другим Трор, Траин и Торин.
Сам же и решил, что глупо сочинять что-то еще, когда безумие - вот оно. Что с того, что характер его иной?
Вот только ценой стал страх на лицах родных. Стыд, который нельзя не испытывать при виде сочувствия в их глазах. Невозможность убедить, что он не лжет им и не успокаивает, говоря, что жизнь хороша.
Проклятие.
А теперь на него смотрит доверчивыми глазами племянник, который еще не начал ни жалеть его, ни бояться - и как же объяснить ему, чем именно было то, что он видел и слышал, если так отчаянно не хочется лгать?
Торин говорит все, что только может сказать и что не является ложью. Рассказывает о том, как разнообразно можно сходить с ума - об одержимости золотом, драгоценностями, великой труднодоступной целью, о боевом безумии, священном в рассказах о берсерках, но совершенно недопустимом для тех, кто должен не только сражаться сам, но и вести войска, о шепчущих голосах и ужасных видениях, а еще - о сильных чувствах и захлестывающих разум страстях, знакомых и привычных любому казад и становящихся безумием лишь тогда, когда вопреки рассудку и здравому смыслу не поддаваться им становится невозможным.
О том, что Кили будет легко понять и вовсе не страшно слышать - что нормально желать ударить обидчика, но ненормально устраивать драки по малейшему поводу, нормально любить чужую жену, но безумно и преступно пытаться ее добиться, нормально испытывать вину, гнев, ненависть, скорбь - что угодно - но если с ними нельзя справиться без лекарств и без посторонней помощи, то это уже болезнь.
И что для окружающих она не опасна, пока хватает сил перенаправлять лавину страстей подальше от тех, кого задеть он себе никогда не позволит, а ему не приносит вреда, потому что рядом есть тот, кто готов помочь пережить этот обвал.
Что покой, приходящий взамен разрывающих разум чувств, невыразимо прекрасен. Что недолгая слабость, свидетелем которой Кили случилось стать - не цена вовсе за счастье быть в здравом уме. Что за такое безумие надо благодарить Махала, потому что другие виды его намного страшнее.
А проклятие - настоящее - это когда радость избавления нельзя разделить с родными, потому что поверить в нее они ни разу по-настоящему не смогли.

Кили думает, что дядя никогда еще так с ним не разговаривал.
Так честно. Так... как со взрослым.
Потом вспоминает кучу словес, навешанных маме, и понимает, что и со взрослыми так - вовсе не с каждым.
А еще что он, Кили, может, пожалуй, поверить, что дядя сегодня счастлив. Потому что Торин действительно не такой, как всегда.
Он... Спокойный.
Хотя нет, спокойным дядя выглядит почти постоянно - когда не погружен в дела, не мрачен, не раздражен и не хищно-весел - но это спокойствие ожидания, или сдержанное, или усталое, и оно словно гранитной плитой накрывает все другое, что лицо Торина могло бы вместо него выражать.
А сейчас никакой плиты нет. Торин открыт, легок и почти безмятежен, несмотря на такой вот рассказ.
- Тебе Двалин ведь помогает? - уточняет Кили серьезно.
- Да.
- А он - верит, что тебе потом хорошо?
Дядя совсем чуть-чуть, одним только уголком рта улыбается.
- Двалин верит. Он-то видит все, что со мной творится, когда я срываюсь.
Нет, ну Кили и хотел бы, но тут никак не может удержаться и не спросить.
- А что творится?
- Кили, - укоризненно говорит Торин, - ты все-таки мой племянник. Ребенок. Мы в глаза друг другу смотреть не сможем, если ты будешь знать, как... недостойно я способен себя вести.
Самое удивительное в этом ответе то, что ни гнева, ни даже раздражения в голосе дяди нет до сих пор.
- Точно? - проверяет Кили еще раз, специально делая недоверчивое лицо.
И Торин смеется.
- Точно.
- Ну и ладно, - бурчит Кили.
Не повелся, так не повелся. Все равно надо радоваться - в другой-то день давно бы уже на место поставил.
- И правда все хорошо?
- Кили! - рычит дядя. - Ты нарываешься? Правда.
Кили широко улыбается.
- Тогда верю. А ты совсем-совсем больше ничего не расскажешь?
И получает все-таки подзатыльник, а еще обещание выпороть его в обход отца с матерью, а потом им же сообщить, что малец совсем страх потерял, чтобы тоже его наказали, и заодно нагрузить Кили биографиями всех его предков, успевших и не успевших сойти с ума, и проконтролировать, как он их изучит, лично и вместе с Балином, и спровадить его в лазарет, к лекарям в обучение, если он до такой степени все хочет знать...
Только Торин, обещая все это, не перестает улыбаться.
И Кили кивает и на все соглашается, подставляя голову, чтобы страшный суровый безумный дядя ее растрепал.
А потом возвращается мама.
И никто ни с кем больше не ссорится. По крайней мере, до конца этого дня.


апрель 2013 (с) Jella Montel


+
Саундтрек к фику:

Торин - Kajiura Yuki - Survive The Swordland


Дис - Faun - Tanz mit mir

Listen or download Tanz mit mir - Duett mit Santiano for free on Prostopleer

Код для обзоров:

[L]Jella Montel[/L] заканчивает <a href="http://m.diary.ru/~jellamontel/p186931123.htm">бонусный фик</a> (Двалин/Торин, Дис, Кили)

---

Пишет  LOTR anon:

08.07.2013 в 19:10

исполнение 1
476 слов

Что? Нет на за пивом? Не до него мне сейчас, дорогая. Послушай, что расскажу!
Иду этот я мимо дома кузена Бэггинса… Эээ… по делам ходила. Просто мимо шла от Бриндезайков. Ну не по дороге. Стало быть, дала крюка. Не перебивай.
И вдруг смотрю, черная тень скользнула к его двери. Ни дать ни взять – разбойник. Лысый, страшный, топоры торчат. Как вытащил те топоры, как начал дверь ими крушить и орать:
- Открывай, смерть твоя пришла!
Я прям в обморок упала на месте. И смотрю – кузен дверь распахнул, сам в стельку пьян. И разбойника с поклонами встречает, как друга старого.
Ах, думаю, вот ты каков! Да слушай дальше. Только я отдышалась, глядь – второй. Тот уж гном, несомненно. Колдун, не иначе. Только рукой махнул, дверь распахнулась сама и в дом его впустила.
Сама знаешь, от колдовства поможет только чулок наизнанку надеть. Только я присела чулок тот стянуть, как в калитку шасть двое. Оружием так и увешаны, и одеты богато, что твои князья. Кто? Гномы, наверное… только таких-то я отродясь не встречала. Вот уж не знаю, бывают ли дети у гномок от эльфов да людей. А что такого? Они ненормальные, все может быть. Только, подруга, кабы ты на них посмотрела, сама бы поняла. А услышала бы – и вовсе пропала.
Налей-ка еще. Пока я в себя приходила, гномы те так и пошли шастать. Один другого страшнее. Вот не сойти мне с этого места, штук тридцать их пришло всех мастей: и тощие, и что твоя бочка, и старые, и молодые. У кого на голове полтыщи косичек, у кого рога. Вот чтоб мне больше пива твоего не пригубить. И все в оружии, не иначе кузен мой у них предводителем шайки, раз они его не убили да ограбили, а песни с ним горланили. Бильбо уж так упился, что в одних подштанниках на крыльце с волшебником плясал. Да уж кого-кого, а чародея я узнаю, тоже на темное дело подтянулся.
И гремели они, и шумели. А когда затихли, тут знак, видать, и был. Да что ж кружка-то опять пустая?
Пришел последний. Ох. Сам – чуть не с человека. Гном-то гном, а видно, что не прост. Постоял у калитки сначала, да все в какой-то пергамент глядел. Три раза на месте повернулся, под ноги себе плюнул да словеса забормотал колдовские. И говорит уж потом по-нормальному: «Наконец-то я нашел тебя, Бильбо Бэггинс, будешь мне ответ за все держать».
А уж хорош… Пока у калитки стоял, я из кустов его рассматривала. Глаз не оторвать, до чего хорош, даром что только луна светила. Уж если от чьей руки помирать, так я бы и не прочь. И не от руки тоже, хехе… О кружке-то не забывай.
И вот идет он к крыльцу, что твой король. А на ступени-то ко мне повернулся и говорит:
- Мадам, я вашей красотой очарован, но не лучше ли вам домой идти, простынете на росе.
И как разглядел? А я? Я уж бегом к тебе. Роса-то и правда холодная.

URL комментария

---

Пишет  LOTR anon:

26.12.2013 в 16:48

вышло немножко продолжением ко второму исполнению заявки 20 и Бофур как-то вылез на первый план.
исполнение 1
200 слов

Бофур сидел на коньке крыши дома Барда, курил, глядя на Гору.
Как ты там, узбад? Что вы увидели за дверью? Знали бы вы, что можно увидеть здесь.
***
- Надо залатать крышу, - сказал Кили, выспавшийся и бодрый, как кузнечик. – Дети мерзнут.
Холодный ветер гулял по домику, дети Барда, утомленные переживаниями и тревогой за отца, крепко спали под кучей одеял на одной кровати. Бофур остался замывать следы крови орков. Девочкам трогать такое не след, а ему не привыкать.
Он мыл, насвистывая песенку, пока не понял, что наверху тихо, и хотя пролом прикрыт досками и закреплен, никто не спускается.
Обеспокоенный, Бофур быстро поднялся наверх.
Видел бы ты, узбад, как красив Фили, когда откидывает голову назад и тихо стонет. Знал бы ты, как Кили силен: даже раненый, вбивается в бедра брата так, что страшно становится. Слышал бы ты его, узбад. Но лучше тебе не знать ничего.
Братья не заметили Бофура, а после так и заснули на крыше, не разжимая рук. Он прикрыл Кили курткой и устроился на коньке покурить.
***
У горы полыхнуло пламя, раздался далекий рев. Бофур выбил трубку, надвинул ушанку поглубже и спустился по скату к спящим братьям. Тронул Фили за плечо, тихо сказал, глядя в обеспокоенные голубые глаза:
- Пора.

URL комментария

---

Пишет  LOTR anon:

27.03.2013 в 09:35

исполнение 1
200 слов

— Эй, Гимли! Твоя очередь, рассказывай, — Леголас смотрел на гнома поверх костра, в светлых глазах плясали огненные черти.
— Да ничего интересного, — насупился гном.
Арагорн, посмеиваясь, отпил из фляги.
— Да не скромничай, — не унимался эльф. – Вон как интересно рассказывал Бродяжник. Я и не думал, что люди так рано начинают делать это.
— Да ты не сравнивай свой век с человеческим. Да и с нашим. Неправильно это, — насупился гном. – Ты-то сам про свой первый раз умолчал!
Леголас засмеялся:
— Отец меня застал. Видел бы ты его в гневе. Он ведь редко кричит, но если голос повысит, то держись. Никогда не забуду, как он на Торина…
Гимли помрачнел. Леголас смущено откашлялся:
— В общем, тошнило меня.
Гимли выронил трубку:
— Тебя?
— Прямо за дверями парадного зала, еле успел добежать. Глупый был, хлебнул сразу людской укипаловки.
У гнома и человека на лицах появились одинаковые выражения ужаса и уважения.
— А я бочонок пива у отца утянул, — хмыкнул Гимли, — К нам как раз приехал в гости дядя, ну я и под шумок... Ох и выпорол меня потом отец, два дня сидеть не мог.
Арагорн и Леголас засмеялись.
— Зато и не блевал, как некоторые, и с колокольни песни не орал, — ухмыльнулся гном.
Арагорн шутливо отсалютовал ему флягой.

Беседа потекла дальше, обгоняя ночь.

URL комментария

---

Пишет  LOTR anon:

20.01.2013 в 20:53

Исполнение 1. 200 слов Это наверняка не то, что хотел заказчик, но так уж вышло. Сорри

- О`кей, парни, давайте закругляйтесь, – сказал Ричард, но ответа, как и вообще какой-либо реакции не последовало. Он повысил голос: – Дин, ты будешь крутить эту чертову бутылку или нет?! – Дин продолжал самозабвенно целовать Эйдана, бессовестно забив на окружающих. Подождав с минуту, Армитадж шумно вздохнул и повернулся к остальным. – Думаю, на этом наша игра закончена.
- Ага, - согласился Несбитт, поднимаясь с места. – Идемте-ка отсюда, пока они не начали раздеваться.
- А я бы посмотрел, - неожиданно заявил Ли.
- Я тебе посмотрю, - проворчал Ричард, подталкивая ухмыляющегося Пейса к выходу.
- Да ты никак ревнуешь, Дик…
Как только дверь трейлера закрылась, Дин с Эйданом как по команде обернулись, проверяя, все ли вышли.
- Уф-ф, - с облегчением выдохнул Эйдан и, поднявшись с пола, плюхнулся на кушетку. – Слава богу. А то до утра бы их не выпроводили.
Дин со смешком увалился рядом, бесцеремонно положив голову Эйдану на колени, а ноги задрав на подлокотник.
- Чем займемся? – спросил он.
Эйдан провел кончиками пальцев по его щеке.
- Ну, знаешь, у меня есть парочка идей.
Наутро не выспавшиеся, но довольные, они игнорировали многозначительные взгляды и усмешки коллег.
Ну откуда тем было знать, что секс сексом, но товарищеский чемпионат по виртуальному пинг-понгу никто не отменял?

URL комментария

---

мурлычет что-то по-ирландски

---

Пишет  LOTR anon:

27.03.2013 в 08:42

Т2-13. Двалин/Торин, ангст, АУ. В последние минуты рядом с Торином не Бильбо, а Двалин.

220 слов.

Когда уходят воины, нет места слезам. Пусть позже плачут женщины, хороня своих сыновей, мужей, братьев и отцов, а мужчинам не пристало провожать друзей в последний путь сыростью на щеках. Но отчего же так колет и жжет в горле у Двалина, когда он держит за руку своего короля?..
Торин смотрит в небо угасающим взглядом. Мыслями он уже там, в чертогах Махала, ему не след судить тех, кто остается. Но Двалин сдерживает рыдания, застрявшие в горле, чтобы не опозорить друга в его последний час - даже если он никогда не узнает, никогда не осудит.
Рука короля в его руке сжимается сильнее, холодеет. Двалин пытается отогреть ее своим дыханием, но тщетно - смертельный озноб так просто не победить. И хочется завыть, подобно варгу, потерявшему подругу, не дает лишь ком в горле да ладонь хоббита, вдруг опустившаяся на плечо.
"А и впрямь, бесшумно они ходят..." - подумалось некстати. Бильбо тоже молчит, хоть и видно по лицу, что вот-вот заплачет.
И Двалина отпускает. Он видит поле брани, усеянное телами, слышит погребальные эльфийские напевы и гномьи барабаны вдалеке; он видит застывшего в неестественной позе Фили - живые так не лежат, - видит Кили, грудь которого прошила стрела - видит и понимает: жизнь продолжается.
Он закрывает Торину глаза, отпуская его с миром в царство духов, и шепчет едва слышно:
- Да будет сон твой легок, благородный король.

URL комментария